ДЕТИ ЗА БОРТОМ ШКОЛЫ
Дети, приехавшие к нам из бывших республик Советского Союза, как им живется тут? Ходят ли они в школу? Если да, понимают ли там что-нибудь? И должна ли быть в нашей стране какая-то политика, система мер по поддержке детей-мигрантов?
Много ли этих детей? Известный эксперимент по социальной психологии: человека, идущего по улице, просят оценить, какова доля, допустим, чернокожих в толпе народа – почти все говорят цифру значительно больше, чем в реальности. Мы склонны всегда преувеличивать процент непохожих на нас людей.
Так вот, статистика по ближайшему Подмосковью, где процент мигрантов, как следовало бы ожидать, особенно большой: шесть процентов учеников школ города – дети с неродным русским языком. Да, есть школы, где в классах больше половины детей плохо понимают по-русски, но шесть процентов по городу – не основание рвать на себе волосы и кричать, что «понаехали».
Однако, эти шесть процентов - не менее 50 000 в столице, 145 000 по стране. Эти цифры – основание для разговора.
Все ли ходят в школу? Конституция, Закон об образовании, международные акты, подписанные Россией, говорят: все дети, находящиеся на территории РФ, имеют право на образование. Есть ли гражданство, регистрация, вид на жительство – не важно. Ребенок должен ходить в школу. Точка.
Если вдруг среди читателей есть кто-то несогласный с тем, что иностранные дети должны бесплатно посещать школу – то один лишь вопрос ему: А что вы предлагаете? Высылать детей на родину? Брать с них деньги за учебу? Хорошо ли будет, если среди нас будут жить люди, никогда не посещавшие школу, не умеющие ни читать, ни писать?
Детей в школу берут. Берут и сажают на год-два-три младше физического возраста – а что ж делать, когда некоторые на вопрос «Как тебя зовут?» отвечают «Да»? И вся наша государственная политика по адаптации приехавших детей ложится на плечи учительниц советской закалки, для которых все дети одинаковы.
Но есть дети, оказавшиеся за бортом Школы. Сколько их? Кто считал? По примерным оценкам, от 10 до 20 процентов детей из семей мигрантов не ходят в школу. На московский регион – это 5 000-10 000 детей.
Причины? Директор может отказать, если у ребенка нет регистрации, может сказать, что классы переполнены, что опоздали и проч. – отказ не законен, но уровень русского языка у родителей не позволяет, как правило, настаивать на своих правах. Есть родители, которые и не пытаются определить ребенка в школу – дело не в мифическом «менталитете»: кто-то боится выйти из своего полулегального состояния, кто-то понимает, что ребенка все равно не возьмут, кто-то думает годик как-нибудь перекантоваться и вернуться домой. Жизненные ситуации бывают разные. Одно могу уверенно сказать: не встречал ни одного родителя, кто бы не хотел отдать ребенка в школу. Эти люди понимают не меньше нас ценность образования, не важно, планируют ли они остаться в будущем в России или вернуться на родину.
Что делают дети, оказавшиеся за бортом Школы? Иногда помогают родителям - на работе, нелегально, разумеется. И почти всегда – дома: сидят с младшими братишками-сестренками, ведут хозяйство. Некоторые, особенно девочки, на улицу не выходят: пока маленькие – страшно, подрастут – будет опасно, поскольку патруль умеет вычленять из толпы смуглых подростков без документов. Что будет, если все эти мальчишки и девчонки, не говорящие по-русски, выйдут на Рождество из своих подвалов и полуподвалов на Тверскую улицу, светящуюся со всех сторон? Я не про угрозу для безопасности местных, нет. Стыдно, что в стране с такой иллюминацией нет средств или желания подумать о детях, не говорящих по-русски.
Две проблемы получилось: часть детей мигрантов не ходят в школу вообще; большинство же в школу ходят, мало понимая, что там происходит.
Много ли этих детей? Известный эксперимент по социальной психологии: человека, идущего по улице, просят оценить, какова доля, допустим, чернокожих в толпе народа – почти все говорят цифру значительно больше, чем в реальности. Мы склонны всегда преувеличивать процент непохожих на нас людей.
Так вот, статистика по ближайшему Подмосковью, где процент мигрантов, как следовало бы ожидать, особенно большой: шесть процентов учеников школ города – дети с неродным русским языком. Да, есть школы, где в классах больше половины детей плохо понимают по-русски, но шесть процентов по городу – не основание рвать на себе волосы и кричать, что «понаехали».
Однако, эти шесть процентов - не менее 50 000 в столице, 145 000 по стране. Эти цифры – основание для разговора.
Все ли ходят в школу? Конституция, Закон об образовании, международные акты, подписанные Россией, говорят: все дети, находящиеся на территории РФ, имеют право на образование. Есть ли гражданство, регистрация, вид на жительство – не важно. Ребенок должен ходить в школу. Точка.
Если вдруг среди читателей есть кто-то несогласный с тем, что иностранные дети должны бесплатно посещать школу – то один лишь вопрос ему: А что вы предлагаете? Высылать детей на родину? Брать с них деньги за учебу? Хорошо ли будет, если среди нас будут жить люди, никогда не посещавшие школу, не умеющие ни читать, ни писать?
Детей в школу берут. Берут и сажают на год-два-три младше физического возраста – а что ж делать, когда некоторые на вопрос «Как тебя зовут?» отвечают «Да»? И вся наша государственная политика по адаптации приехавших детей ложится на плечи учительниц советской закалки, для которых все дети одинаковы.
Но есть дети, оказавшиеся за бортом Школы. Сколько их? Кто считал? По примерным оценкам, от 10 до 20 процентов детей из семей мигрантов не ходят в школу. На московский регион – это 5 000-10 000 детей.
Причины? Директор может отказать, если у ребенка нет регистрации, может сказать, что классы переполнены, что опоздали и проч. – отказ не законен, но уровень русского языка у родителей не позволяет, как правило, настаивать на своих правах. Есть родители, которые и не пытаются определить ребенка в школу – дело не в мифическом «менталитете»: кто-то боится выйти из своего полулегального состояния, кто-то понимает, что ребенка все равно не возьмут, кто-то думает годик как-нибудь перекантоваться и вернуться домой. Жизненные ситуации бывают разные. Одно могу уверенно сказать: не встречал ни одного родителя, кто бы не хотел отдать ребенка в школу. Эти люди понимают не меньше нас ценность образования, не важно, планируют ли они остаться в будущем в России или вернуться на родину.
Что делают дети, оказавшиеся за бортом Школы? Иногда помогают родителям - на работе, нелегально, разумеется. И почти всегда – дома: сидят с младшими братишками-сестренками, ведут хозяйство. Некоторые, особенно девочки, на улицу не выходят: пока маленькие – страшно, подрастут – будет опасно, поскольку патруль умеет вычленять из толпы смуглых подростков без документов. Что будет, если все эти мальчишки и девчонки, не говорящие по-русски, выйдут на Рождество из своих подвалов и полуподвалов на Тверскую улицу, светящуюся со всех сторон? Я не про угрозу для безопасности местных, нет. Стыдно, что в стране с такой иллюминацией нет средств или желания подумать о детях, не говорящих по-русски.
Две проблемы получилось: часть детей мигрантов не ходят в школу вообще; большинство же в школу ходят, мало понимая, что там происходит.
